Украина. Война до конца.

Российско-украинская война длится уже три года, и третья годовщина «Дня Z», 24 февраля 2025 года, была отмечена в совершенно иной тональности, чем предыдущие. На поле боя российские войска находятся значительно ближе к победе, чем в любой момент с первых недель войны. После неудач в начале конфликта, когда Украина воспользовалась российскими просчётами и недостатком сил, в 2024 году российская армия перешла в наступление, прорвав украинский фронт на юге Донецкой области и продвинувшись к последним оплотам Украины на Донбассе.

В то же время, «День Z» 2025 года стал первым при новой американской администрации, и в некоторых кругах возлагались большие надежды на то, что президент Трамп сможет добиться переговорного урегулирования и досрочно завершить войну. Новый тон стал предельно ясен во время жёсткой встречи в Овальном кабинете 28 февраля между Трампом, вице-президентом Вэнсом и Зеленским, которая закончилась тем, что украинского президента унизительно осадили и фактически выдворили из Белого дома. Вслед за этим последовало неожиданное заявление о прекращении предоставления Украине разведданных до тех пор, пока Зеленский не извинится за своё поведение.

В информационном поле, переполненном слухами, загадочными дипломатическими манёврами и жёсткой риторикой (подчеркнутой уникальным стилем и личностью самого Трампа), крайне сложно понять, что на самом деле важно. Мы наблюдаем странное противоречие: основываясь на ярких эпизодах вроде конфликта Трампа и Зеленского, многие могут надеяться на резкое изменение курса в войне или хотя бы пересмотр американской позиции. Однако на земле всё продолжается по-прежнему — российские войска методично продвигаются вперёд по всему фронту. Пехотинец, окопавшийся под Покровском и прислушивающийся к жужжанию дронов над головой, вряд ли ощущает, что что-то изменилось.

Я никогда не скрывал своего убеждения, что война на Украине будет решена военным путём: то есть, она будет вестись до конца и завершится поражением Украины на востоке, установлением российского контроля над обширными территориями и подчинением оставшейся Украины интересам России. Самовосприятие Трампа тесно связано с его имиджем «мастера сделок», а его взгляд на международные отношения по сути транзакционный. Будучи президентом США, он может навязать эту логику Украине, но не России. Между военными целями России и тем, что Киев готов обсуждать, остаётся непреодолимая пропасть, и вряд ли Трамп сможет примирить эти противоречия. Однако России не нужно соглашаться на частичную победу просто ради доброй воли и переговоров. Москва может опереться на более весомую форму силы. Меч старше и сильнее пера. Переговоры должны склониться перед реальностью поля боя, и никакое искусное заключение сделок не отменит древний закон крови.

Великая авантюра: развал фронта в Курске

Когда историки будут анализировать эту войну, украинской восьмимесячной операции в Курской области уделят немало страниц. В общем контексте войны вторжение Украины на территорию России отвечало нескольким задачам: ВСУ «перенесли боевые действия» на вражескую территорию и перехватили инициативу, пусть и на ограниченном участке, после месяцев непрерывного российского наступления в Донбассе.

Несмотря на огромный ажиотаж, последовавший за началом Курской операции (которую я в шутку назвал «Крепость» в честь немецкого плана 1943 года), в последующие месяцы этот участок действительно имел стратегическое значение — и не только потому, что Украина впервые оккупировала территорию РФ в границах 1991 года. Судя по расстановке сил, Курск стал одним из двух главных направлений удара ВСУ наряду с обороной Покровска. В операции участвовали десятки бригад, включая элитные части (механизированные, десантно-штурмовые и морской пехоты). Что ещё важнее, Курск — единственное направление за последний год, где Украина попыталась перехватить инициативу и перейти в наступление, а также первая операция такого масштаба (в отличие от локальных контратак) со времён контрнаступления на Запорожском направлении в 2023 году.

Однако в марте 2025 украинское наступление окончательно провалилось: 13-го марта российские войска отбили город Суджу — ключевой опорный пункт Украины в Курской области. Хотя ВСУ всё ещё удерживают отдельные участки границы, российские подразделения уже перешли государственную границу и продвинулись вглубь Украины. Фактически, украинские силы вытеснены из Курска, и все мечты о прорыве вглубь России растаяли. На данный момент Россия контролирует больше территории в Сумской области, чем Украина — в Курской.

Самое время разобрать причины провала Курской операции. В августе 2024 ВСУ выполнили базовые условия для успеха: им удалось скрытно сосредоточить механизированную группировку (леса под Сумами позволили сделать это незаметно, в отличие от открытой степи на юге в 2023-м) и добиться тактической внезапности, с ходу разгромив российских пограничников. Однако, несмотря на первоначальный успех и захват Суджи, украинцы так и не смогли развить наступление. Почему?

Ответ кроется в комплексе оперативных и технических проблем, которые усугубляли друг друга. Некоторые из них типичны для этой войны, другие проявились именно в Курске или же стали здесь особенно очевидны. Можно выделить три ключевые причины краха украинского вторжения:

• Неспособность ВСУ расширить прорыв.
• Плохая транспортная связность Суджи с тыловыми базами под Сумами.
• Постоянный российский контроль и удары по украинским линиям снабжения.

Эти факторы взаимосвязаны: узкий коридор прорыва (шириной менее 50 км) ограничил количество доступных дорог для снабжения, что позволило России сосредоточить огонь на немногих маршрутах. В результате ВСУ не могли ни нормально снабжать группировку в Судже, ни перебрасывать подкрепления. Это, в свою очередь, лишило их возможности расширить плацдарм, создав порочный круг изоляции и ослабления, который предопределил поражение.

Но стоит копнуть глубже. Уже в первые недели операции две критические тактические неудачи поставили под угрозу весь замысел и создали предпосылки для катастрофы.

Первый переломный момент наступил 10–13 августа 2024. После первоначального успеха и тактической внезапности украинское наступление забуксовало при попытке продвинуться по шоссе из Суджи в Коренево. Несмотря на несколько столкновений, российские войска удержали оборону, пока подтягивались резервы. Коренево всегда было ключевой точкой — российским «волноломом» на главной дороге, ведущей на северо-запад из Суджи. Пока Россия удерживала его, Украина не могла расширить прорыв в этом направлении.

Когда российская оборона заблокировала украинские колонны под Коренево, положение ВСУ уже содержало в себе зародыш оперативного кризиса: прорыв был узким, что превращало его в опасный и неустойчивый выступ. Рискуя провести рискованную историческую параллель, оперативная конфигурация весьма напоминала знаменитую Арденнскую операцию 1944 года: застигнутый врасплох немецким контрнаступлением, Дуайт Эйзенхауэр сделал ставку на сдерживание ширины, а не глубины прорыва, перебрасывая подкрепления для защиты «плеч» выступа.

Блокированные под Коренево, украинцы изменили тактику и попытались укрепить западный фланг своего плацдарма (левый фланг). Эта попытка опиралась на реку Сейм, которая извилистым руслом проходит примерно в 12 милях от госграницы. Уничтожая мосты через Сейм и атакуя в направлении реки, ВСУ надеялись изолировать российские силы на южном берегу, чтобы либо уничтожить их, либо вынудить к отступлению. В случае успеха Сейм стал бы естественным оборонительным рубежом, прикрывающим западный фланг украинской группировки.

Замысел использовать Сейм в качестве опоры для фланга был логичен в теории, но провалился на практике. К тому моменту эффект тактической внезапности иссяк, а российские части уже заняли позиции. В частности, 155-я бригада морской пехоты ВС РФ удержала позиции на южном берегу Сейма, сохранила связь с соседними подразделениями и провела серию контратак: к 13 сентября 2024 российские войска отбили ключевой населённый пункт Снагость, расположенный в излучине реки.

Возвращение Снагости (и соединение с российскими силами, наступавшими от Коренево) не только ликвидировало угрозу для российских позиций на южном берегу Сейма, но и фактически парализовало всю украинскую операцию, зажав ВСУ в узком выступе вокруг Суджи и ограничив их возможности по снабжению группировки.

Дорожная инфраструктура в приграничной зоне изначально слабее, чем в глубине Украины, и особенно это касалось района Суджи. После потери Снагости у украинской группировки осталось лишь две дороги, связывающие её с тыловыми базами под Сумами: основная линия снабжения проходила по шоссе "Юнаковка-Суджа" (H07 - Р200), а вспомогательная — в трёх милях к юго-востоку (автодорога "Суджа-Гуево-Горналь"). Потеря Снагости обрекла ВСУ на снабжение многобригадной группировки по двум дорогам, обе из которых находились под постоянным воздействием российских ударных систем.

Такая слабая транспортная связность позволила России методично отслеживать и уничтожать украинские колонны с припасами и подкреплениями, особенно после массового внедрения российскими войсками FPV-дронов с оптоволоконным управлением, неуязвимых для радиоэлектронного подавления. Ещё одно преимущество таких дронов, о котором редко говорят, — стабильный сигнал на финальном участке атаки (в отличие от радиоуправляемых моделей, теряющих связь при снижении). Это повышает точность, так как оператор сохраняет контроль до самого момента поражения. Кроме того, оптоволокно обеспечивает более чёткое изображение, упрощая обнаружение замаскированной техники и позиций.

С оперативной точки зрения, ключевой особенностью боёв в Курской области стала ортогональность усилий сторон. Российские контратаки были направлены на фланги выступа, постепенно сжимая украинцев (к концу 2024 года ВСУ потеряли половину захваченной территории), тогда как попытки ВСУ переломить ситуацию сводились к продвижению вглубь России.

В январе 2025 украинцы предприняли новую атаку из Суджи, но вместо расширения флангов вновь попытались прорваться по шоссе в направлении Большого Солдатского. Наступление захлебнулось: колонны продвинулись на несколько миль, но понесли тяжёлые потери и откатились. Даже в случае успеха это не решило бы главной проблемы — узости выступа и недостатка дорог для снабжения.

К февралю 2025 украинская группировка в Курске явно выдохлась, а её пути снабжения находились под постоянным наблюдением и ударами российских дронов. Неудивительно, что решительный натиск России привёл к быстрому коллапсу плацдарма. Финальная фаза заняла не более недели. 6 марта 2025 российские войска прорвали украинскую оборону под Куриловкой (южнее Суджи), создав угрозу перерезать второстепенную дорогу снабжения. К 10 марта ВСУ начали отход из самой Суджи, а 13 марта город полностью вернулся под российский контроль.

Именно в этот период произошёл нашумевший эпизод с прорывом российских бойцов через трубопровод. Украинские источники утверждали, что атака была отбита с большими потерями для противника, российские — преподносили её как триумф. Однако это не главное. Хотя подобная тактика требовала от российских солдат невероятной стойкости (им пришлось преодолеть несколько миль в тесном трубопроводе), в оперативном смысле её значение невелико.

Фактически судьба украинского плацдарма была предрешена ещё в середине сентября 2024-го, с потерей Снагости. Удержи ВСУ южный берег Сейма — они получили бы реку как защитный рубеж и дополнительные пути снабжения. Вместо этого российские победы под Коренево и Снагостью смяли фланг на раннем этапе, оставив Украину втиснутой в узкий, плохо снабжаемый выступ. Российское решение бить по флангам лишь усугубило ситуацию, а постоянные удары дронов по логистике довершили разгром. По некоторым данным, к концу года украинским подкреплениям приходилось двигаться к фронту пешком, неся снаряжение на себе, из-за невозможности использовать технику.

Действия в глубоком выступе почти всегда обречены — это аксиома военного искусства. В современных условиях, с учётом возможностей FPV-дронов, такие операции особенно рискованны. В данном случае эффект был кумулятивным: узкий плацдарм усилил воздействие российских ударов, что, в свою очередь, не позволило ВСУ нарастить силы для расширения зоны контроля. Замкнутый круг: сжатие плацдарма вело к удушению снабжения, а логистический коллапс делал невозможным выход из «мешка». Сдавленный с флангов, украинский плацдарм был обречён на поражение с самого начала.

Мир всё ещё адаптируется к новой кинетической логике войны, где доминирует связка «разведка-удар». Однако Курск наглядно показал, что классические оперативные принципы не утратили актуальности — напротив, в эпоху FPV-дронов они стали ещё важнее. Поражение Украины в Курской области в конечном счёте свелось к давно известным правилам: безопасность флангов и линий снабжения. Потеря Коренево и Снагости обнажила западный фланг украинской группировки, поставив её в зависимость от уязвимых логистических маршрутов, которые российские силы методично уничтожали. По сути, дроны позволили осуществить «вертикальное окружение» — изолировать войска на передовой, блокируя их снабжение. В Бахмуте этот элемент отсутствовал (россияне тогда полагались на ствольную артиллерию), но теперь он стал неотъемлемой частью поля боя, возродив актуальность казалось бы устаревших понятий вроде «коммуникационных линий». Дроны важны, но пространственная дислокация войск — тоже.

Что это значит для Украины? Она безвозвратно потеряла две тщательно сформированные механизированные группировки: первую — под Запорожьем в 2023-м, вторую — в Курске. В обоих случаях ВСУ не смогли противостоять способности России изолировать их передовые части, а также ударам по тыловым узлам снабжения. Курский плацдарм ликвидирован, и Украина не получила ничего взамен.

Все теории о причинах вторжения в Курск теперь — лишь предмет умозрительных споров. Независимо от того, планировала ли Украина удержать клочок российской территории как «козырь» на переговорах, этот козырь исчез. Важнее другое: расчёты на то, что Курск заставит Россию перебросить силы с Донбасса, провалились. Основные российские подразделения в Курске были передислоцированы из Белгородского направления, а не с главного фронта (параллельно с «отвлекающей» операцией ВСУ в Курске Россия прорвала фронт в южной части Донецкой области и продвинулась к границам Днепропетровской).

Но Курское направление не закроется просто так. Во время визита в штаб группировки в Курске Путин заявил о необходимости создания «буферной зоны» — это российский эвфемизм для продолжения наступления на украинскую территорию (российские подразделения уже пересекли границу в Сумской области). Такая зона позволит России не только удерживать фронт активным, не давая Украине перебросить силы в Донбасс, но и предотвратит новую попытку прорыва в Курск. Скорее всего, российские войска займут господствующие высоты вдоль границы, использовав преимущество рельефа — по аналогии с ситуацией под Харьковом.

Итог: открыв новый фронт в Курске, Украина теперь не может его просто закрыть. Для армии, испытывающей катастрофическую нехватку личного состава (см. мой предыдущий анализ о провале мобилизации), невозможность сократить линию фронта создаёт дополнительные риски. На фоне непрекращающегося давления России в Донбассе возникает вопрос: действительно ли 9-месячная битва за Суджу стоила того, чтобы тратить на неё последние ресурсы?

Краткий обзор фронта

Курский выступ стал вторым направлением за последние три месяца, где российская армия полностью разгромила фронт противника. Первым пал южно-донецкий участок: в декабре 2024-го оборона ВСУ здесь рухнула, а в первые недели 2025-го российские войска завершили зачистку территории. Это не только лишило украинскую армию давних опорных пунктов — Угледара и Курахово, но и обезопасило фланг наступления на Покровск.

Сейчас можно выделить несколько ключевых направлений российского продвижения, которые мы рассмотрим подробнее. В целом, по мере ликвидации второстепенных фронтов — таких как Южнодонецкое и Курское направления — операционная картина становится более концентрированной. Все стрелы сходятся к Славянско-Краматорской агломерации. Взгляд прикован к главному призу. На данный момент Россия контролирует около 99% Луганской области и 70% Донецкой.

Давайте кратко рассмотрим эти направления боевых действий. Бросается в глаза, что на нескольких критически важных участках российские войска занимают оперативно выгодные позиции, создающие мощные плацдармы для дальнейшего наступления в 2025 году. В частности, Россия закрепила за собой несколько плацдармов по берегам рек, позволяющих обходить украинские оборонительные линии, а также установила контроль над господствующими высотами в таких пунктах, как Часов Яр.

Начнем с самого северного участка фронта – Купянска. Этот небольшой город (довоенное население около 26 тысяч человек) расположен на стратегически важном перекрестке у реки Оскол – крупнейшего притока Северского Донца. Купянск находится на пересечении основной магистрали, идущей от Харькова, и Оскольского транспортного коридора, ведущего на юг к Изюму, являясь при этом ключевым перевалочным пунктом для пересечения северного течения Оскола. В начале войны город был взят российскими войсками и играл важную роль как заслон против переброски украинских резервов в северные районы Луганской области, пока в конце 2022 года в ходе контрнаступления ВСУ не отбили его, отодвинув линию фронта от Харькова за Оскол.

Сегодня Купянск служит важным транспортным узлом, тыловой базой и переправой для поддерживающей украинскую группировку на восточном берегу Оскола. Однако текущая оперативная обстановка создает для российских войск заманчивую возможность полностью обрушить украинские позиции. Ключевым фактором стал крупный российский плацдарм севернее Купянска на западном (украинском) берегу Оскола, где российские подразделения уже закрепились вдоль автомагистрали. Хотя северное направление в последние месяцы явно не было приоритетным (по мере ликвидации российскими войсками курского и южно-донецкого участков), выход российских сил за Оскол создает для ВСУ в районе Купянска серьезные проблемы.

Развитие наступления с Оскольского плацдарма в южном и западном направлениях позволит охватить Купянск с флангов. В сочетании с продвижением с юго-востока это создает угрозу полного коллапса всего украинского выступа за Осколом. В зависимости от количества сил, которые Россия задействует на этом направлении, может повториться ситуация, аналогичная Курской: несколько бригад ВСУ (сейчас ведущих бои восточнее Оскола) будут вынуждены предпринимать импровизированную переправу через реку при развале выступа, причем эвакуация тяжелой техники может быть значительно затруднена из-за сложностей с форсированием водной преграды.

Южнее на этом фронте наблюдается схожая картина. Оперативная география здесь несколько сложнее, поэтому потребуется небольшое разъяснение.

Северное Донецкое операционное направление (с конечной целью в Краматорско-Славянской агломерации) определяется двумя ключевыми особенностями рельефа. Во-первых, городской коридор (протянувшийся от Константиновки на север до Славянска) расположен в низменности вдоль русла Кривого Торца – сама по себе река не представляет серьезного препятствия, но низменный характер её долины имеет стратегическое значение. Это означает, что сами города находятся под топографическим контролем восточных высот, где Часов Яр образует важный опорный узел, занимая господствующее возвышенное положение.

Второй ключевой элемент рельефа — река Северский Донец. В отличие от небольшого Кривого Торца, это серьезная водная преграда, рассекающая Донбасс и образующая северный щит Славянска и Краматорска. Контроль России над северным берегом Донца (в районе Лимана или, в идеале, расположенного западнее Изюма) открывает возможности для флангового охвата Славянско-Краматорской агломерации с запада и перехвата транспортных коммуникаций.

Таким образом, хотя Краматорск и Славянск образуют мощную городскую агломерацию, их оборона напрямую зависит как от удержания восточных высот, так и от контроля над Северским Донцом. Однако на текущий момент российские войска занимают выгодные позиции, которые могут стать трамплином для прорыва на этом направлении.

При детальном рассмотрении видно, что украинская оборона вдоль Северского Донца эффективно использует особенности местности. На северном берегу реки российским войскам приходится преодолевать еще одну водную преграду — реку Жеребец, впадающую в Северский Донец и образующую цепь водохранилищ, создающих серьезные оборонительные рубежи. Проход между Жеребцом и Донцом составляет всего около восьми километров, образуя естественное узкое место, причем большая часть этого коридора перекрыта укрепленным поселком Торское и густым лесным массивом. Последние полтора года этот участок фронта оставался практически статичным — российские войска так и не смогли добиться существенного прогресса в прорыве через это "бутылочное горлышко"

Одним из возможных способов подрыва этой прочной оборонительной позиции для России могло стать продвижение по южному берегу Северского Донца с выходом к переправам в районе Ямполя и охватом Торского рубежа с юго-востока. Это позволило бы изолировать украинские части, обороняющиеся в лесном массиве, и открыть путь для прорыва через оперативную «горловину». Однако этот сценарий не реализовался — как из-за низкого приоритета данного направления в планах российского командования, так и благодаря грамотной организации обороны Северского выступа силами ВСУ. Северск остается мощным укрепрайоном, прикрывающим правый фланг украинской группировки.

Но теперь ситуация изменилась: российские войска закрепили плацдарм за рекой Жеребец, что позволяет им обойти Торское и выйти к Лиману — не с юга, а с севера. В последние недели наблюдалось продвижение российских подразделений в районе небольших населенных пунктов на периметре плацдарма (таких как Колодязи и Мирное), что создает условия для переброски дополнительных сил за Жеребец. Как и в случае с Купянском, этот плацдарм становится отправной точкой для глубокого охвата тыловых позиций ВСУ.

Особенность российского плацдарма в этом районе заключается в том, что он не просто за Жеребцом (то есть российские войска прочно удерживают западный берег реки, тогда как украинские части южнее всё ещё обороняются восточнее), но и находится уже за основной линией полевых укреплений ВСУ.

Если обратиться к карте становится видно, что на участке между Жеребцом и Лиманом практически нет подготовленных оборонительных рубежей. В случае прорыва из этого плацдарма российские подразделения выйдут на оперативный простор, где им будут противостоять лишь отдельные блокпосты.

Если России удастся превратить плацдарм за Жеребцом в наступление на Лиман, это может привести к коллапсу украинской обороны по обоим берегам реки. Это не только позволит обойти укреплённый рубеж в Торском и развить успех вдоль северного берега Донца, но и спровоцирует падение Северского выступа. До сих пор ВСУ прочно удерживали Северск, но город уже находится в оперативном «мешке». Захват Ямполя отрежет основные линии снабжения и поставит российские войска в тылу украинской группировки.

Ещё южнее фронт также складывается в пользу российского наступления в ближайшие месяцы. Ключевыми событиями здесь стали взятие Часова Яра и Торецка, а также успех России на южно-донецком направлении. Последнее особенно важно, поскольку обеспечивает защиту фланга к югу от Покровска. Вместо рискованного «клещевого» охвата Покровска с запада, весь фронт теперь сместился западнее города, создавая более выгодные условия для дальнейших операций.

Ситуация вокруг Торецка оказалась неоднозначной. Несмотря на значительный прогресс российских войск зимой в прорыве через этот укреплённый городской район и официальное заявление Минобороны России в начале февраля о взятии города, бои на его окраинах продолжались. Первоначально сообщалось о локальных проникновениях ВСУ в город, но затем поползли слухи о полномасштабном украинском контрнаступлении — вплоть до сенсационных заявлений о «окружении» или «уничтожении» российских сил в Торецке. Это сильно напоминало финальную стадию битвы за Бахмут, когда украинские источники регулярно сообщали о «фантомных» контратаках.

Реальность оказалась прозаичнее: российское военное ведомство объявило о взятии города, пока его окраины всё ещё оставались зоной боестолкновений. Основная часть Торецка находится под контролем российских войск, но украинские подразделения удерживают отдельные позиции на периферии, превратив эти районы в «серую зону». 

Для ВСУ такая тактика замедленного отступления в Торецке безусловно оправдана. Причина ожесточённой борьбы за Торецк и Часов Яр проста: эти населённые пункты расположены на возвышенности, что позволит российским войскам в дальнейшем атаковать с высот, сжимая крупные украинские выступы в низменностях. В перспективе возможен концентрический удар из Часова Яра и Торецка в направлении Константиновки, что приведёт к коллапсу укреплённой линии ВСУ вдоль канала западнее Бахмута. Одновременно наступление с запада Торецка и района Нью-Йорка может создать зону оперативного соединения с Покровским направлением, отодвинув линию фронта значительно севернее города.

Это довольно большой объем информации для осмысления, и я иногда сомневаюсь в ценности подобного анализа. Для тех, кто пристально следил за этой войной с самого начала, все это довольно элементарно. Для других, менее погруженных в ситуацию на фронте, статус этих населенных пунктов может показаться не слишком интересным и сводиться к эзотерическим деталям.

Однако в целом ситуация в Донбассе складывается в пользу России по следующим причинам:

• Коллапс южно-донецкого направления для Украины обеспечивает защиту фланга российского наступления на Покровск и позволяет отодвинуть линию фронта далеко на запад от города.
• Российские плацдармы за реками Жеребец и Оскол создают возможности для охвата и развала украинских позиций вокруг Купянска, Лимана и Северска.
• Захват Часова Яра и Торецка, расположенных на возвышенностях, предоставляет отправные точки для мощных ударов в направлении Константиновки, попутно ликвидируя несколько украинских выступов.

В целом это предвещает продолжение российского наступления на следующем этапе. Покровск уже стал прифронтовым городом, и Константиновка вскоре окажется в таком же положении. За последние три месяца Россия закрыла два важных направления — сначала разгромив украинские силы на южно-донецком направлении, а затем ликвидировав их позиции в Курской области. Следующая фаза принесет прорывы в Центральном Донбассе, когда российские войска пройдут очередной пояс городов и приблизятся к конечным целям — Краматорску и Славянску.

Разумеется, ничто из этого не предопределено. Обе армии сталкиваются с постоянными проблемами распределения сил, и в данный момент крупные группировки ведут бои как под Покровском, так и в районе Торецка. Однако факт остается фактом: Россия одержала победу на двух стратегических направлениях и разгромила значительную и решительно настроенную группировку ВСУ в Курской области.

Захват Торецка и Часова Яра имеет огромное стратегическое значение, а конфигурация фронта благоприятствует дальнейшим российским успехам. Российские войска сейчас значительно ближе к победе в Донбассе, чем год назад, когда линия фронта застряла под такими пунктами, как Угледар и Авдеевка. Украинские силы по-прежнему держатся и сражаются мужественно, но фронт истекает кровью от все увеличивающегося количества ран.

Искусство сделки

Любое обсуждение дипломатической сферы и перспектив мирных переговоров должно начинаться с понимания ключевой мотивации американской позиции: а именно, что президент Трамп практикует персоналистскую политику, воспринимая мир через призму транзакций. Под «персоналистской политикой» мы подразумеваем, что он придает огромное значение личным взаимоотношениям и видит себя мастером сделок, способным склонить людей к соглашению — если только удастся усадить их за стол переговоров.

Трамп далеко не единственный в этом; достаточно вспомнить его давно умершего предшественника, Франклина Рузвельта. ФДР, подобно Трампу, гордился убеждением, что он исключительно искусен в управлении, успокоении и обаянии людей. Один из ключевых принципов американской политики во время Второй мировой войны основывался на вере Рузвельта, что он сможет «управлять» Сталиным в ходе личных встреч. В печально известном письме Черчиллю Рузвельт писал британскому премьеру:

«Надеюсь, вы не сочтете меня излишне откровенным, но я уверен, что лично справлюсь со Сталиным лучше, чем ваше Министерство иностранных дел или мой Госдепартамент. Сталин ненавидит всю вашу верхушку. Ему кажется, что я ему симпатичнее, и я надеюсь, это продолжится».

Трамп придерживается схожего мировоззрения, рассматривая личностный фактор и деловую хватку как движущую силу мировой политики. По справедливости говоря, такой подход хорошо работал для президента Трампа и в бизнесе, и во внутренней политике, однако в международных делах может оказаться менее эффективным. Тем не менее, именно так он мыслит. Это ярко проявилось во время его резкого разговора с Зеленским 28 февраля:

Байдена они не уважали. Обаму не уважали. Меня уважают… Возможно, он нарушал договорённости с Обамой и Бушем, мог нарушать их и с Байденом. Может быть. Возможно. Я не знаю точно, но со мной он их не нарушал. Он хочет заключить сделку.

Независимо от истинности этих утверждений, крайне важно понимать, что именно так Трамп воспринимает себя и мир: политика для него — это сфера сделок, где всё решают личности. Исходя из этого, следует рассмотреть два отдельных вопроса: соглашение о минеральных ресурсах между Украиной и США и перспективы переговоров о перемирии между Украиной и Россией.

Соглашение о минеральных ресурсах разобрать несколько проще, и главный вывод, который напрашивается — насколько неудачно Зеленский провёл переговоры с Трампом. Для начала полезно изучить само содержание соглашения — несмотря на астрономическую сумму в 500 миллиардов долларов, это весьма поверхностный документ. В нынешнем виде соглашение фактически предоставляет американским компаниям право первоочередного доступа к украинским минеральным ресурсам, при этом 50% доходов от государственных месторождений будут направляться в «инвестиционный фонд» для восстановления Украины под совместным американо-украинским управлением.

Данное соглашение о минеральных ресурсах следует рассматривать как проявление глубокой неприязни Трампа к действиям, экономически невыгодным для США. По своей природе он – человек сделок, который неоднократно и пространно жаловался на стоимость американской поддержки Киева, а права на добычу полезных ископаемых представляют для него самый простой способ получить обещания «возмещения» от украинского правительства, которое в ближайшей перспективе фактически не способно ничего возместить.

Для Украины вовлечение США в разработку своих минеральных ресурсов может казаться возможностью обеспечить продолжение американской поддержки, поскольку это потенциально создаёт прямую заинтересованность для американских компаний. Однако важно отметить, что соглашение не содержит никаких гарантий безопасности для Украины и фактически прямо привязано к прошлой поддержке, а не к будущей помощи. Другими словами, Трамп хочет представить это соглашение как способ для Украины компенсировать три года американской помощи, а не как сделку, гарантирующую поддержку США в будущем.

Учитывая это, становится очевидным, что Зеленский крайне неудачно провёл встречу с Трампом. Оптимальная стратегия для Украины заключалась в максимальном сближении с администрацией Трампа — подписать соглашение о минералах, выразить благодарность, надеть деловой костюм и публично одобрить усилия Трампа по переговорному завершению войны. Переговоры Трампа были обречены на провал, как только в процесс включились бы сами россияне, но в этом сценарии (где Зеленский выглядел бы лояльным и уступчивым партнёром) раздражение Трампа было бы направлено на Москву, а не на Киев. Это могло позволить Зеленскому столкнуть Трампа и Путина лбами, превратив ситуацию в дополнительную американскую поддержку, когда Трамп столкнулся бы с нежеланием России быстро согласовать перемирие.

Ключевой принцип здесь в том, что Трамп — непредсказуемый политик, для которого главное — сделка. Невозможность её заключения вызывает раздражение, и лучшей игрой Зеленского было сделать всё, чтобы раздражителем в переговорах Трампа оказалась Россия. К сожалению для Украины, ценная возможность была упущена из-за неспособности Зеленского прочувствовать обстановку. Вместо этого Украина оказалась в дипломатической изоляции, а Зеленскому пришлось с извинениями возвращаться к подписанию соглашения о минералах.

Это напрямую перетекло в зыбкие дипломатические зондажи, включая продолжительный телефонный разговор между Трампом и Путиным, а также дипломатический круглый стол в Эр-Рияде с участием американской, российской и украинской делегаций.

На данный момент единственным результатом этих переговоров стал набросок схемы деэскалации в Черном море. По своей сути, он предусматривает прекращение атак на коммерческое судоходство (предположительно, включая российские удары по одесской портовой инфраструктуре) в обмен на шаги США по реабилитации российского сельхозэкспорта — восстановление доступа России к морскому страхованию, иностранным портам и платёжным системам.

Для тех, кто следил за ситуацией, это по сути возрождение провалившегося в 2023 году зернового соглашения, заключённого при посредничестве Турции. Здесь остаются спорные моменты: Украина сопротивляется обещаниям ослабить санкции на российский сельхозэкспорт, а Россия потребует жёсткого инспекционного режима, чтобы гарантировать, что перемирие в Чёрном море не станет прикрытием для поставок оружия в Одессу. Однако в целом ситуация, кажется, возвращается к рамкам зерновой сделки 2022 года. Удастся ли повторить этот сценарий — покажет время.

Всё это предварительно и, возможно, даже не имеет отношения к главному вопросу: можно ли в нынешних условиях договориться о полноценном мире на Украине или хотя бы о временном перемирии. Однако это куда более серьёзное препятствие. На мой взгляд, существует четыре структурных барьера на пути к мирному урегулированию, которые Трамп практически не в состоянии преодолеть:

1. Разочарование России в переговорах и сомнения в надежности западных обещаний.
2. Растущая уверенность России в том, что она на пути к решительной победе на поле боя.
3. Взаимное нежелание Москвы и нынешнего киевского режима вести прямые переговоры друг с другом.
4. Статус территорий Донбасса, на которые претендует Россия, но которые остаются под контролем Украины.

Многие из этих проблем взаимосвязаны и в конечном итоге зависят от ситуации на поле боя, где российская армия продолжает наступление. Пока российское руководство считает, что оно в состоянии захватить весь Донбасс (и даже больше), команда Путина вряд ли согласится на усеченную победу за столом переговоров — единственным выходом для Киева было бы уступить такие цели, как Краматорск и Славянск. Во многом нынешний контроль Украины над этими городами является ее главным козырем в любых переговорах, но чтобы козыри сработали, ими нужно воспользоваться. А представить, что режим Зеленского просто так откажется от городов, которые годами защищал, крайне сложно.

Более того, Путин предельно четко дал понять, что не считает Зеленского ни легитимной, ни заслуживающей доверия фигурой, утверждая, что из-за отмены выборов под предлогом военного положения в Киеве вообще нет легитимного правительства. Это, конечно, кремлевская дымовая завеса: Зеленский — президент Украины, и в рамках украинских законов военное положение действительно позволяет ему оставаться у власти. Но суть не в этом: важно то, что Кремль практически полностью исключил переговоры с нынешним киевским правительством и даже предложил заменить его временной администрацией под международным наблюдением.

Оценка ситуации такова: чтобы с российской перспективы появились разумные шансы на переговорное урегулирование, должны быть выполнены как минимум четыре условия:

1. Смена режима в Киеве, приводящая к власти правительство, более склонное учитывать российские интересы.
2. Полный контроль России над аннексированными территориями (либо благодаря действиям российской армии на местах, либо за счёт вывода оттуда украинских войск).
3. Широкое снятие санкций с России.
4. Достоверные гарантии, что западные войска не будут размещены в Украине в качестве «миротворцев» — поскольку одной из ключевых стратегических целей России было не допустить закрепления НАТО у своих границ, она вряд ли примет мир, предусматривающий ввод войск альянса на украинскую территорию.

Пока Россия продолжает наступление на поле боя, у неё нет стимула (как она сама это видит) лишать себя полной победы, соглашаясь на урезанное и преждевременное урегулирование. Путин предельно чётко и откровенно выразил эту позицию 27 марта 2025:

«Я скажу коротко: мы постепенно, не так быстро, как кому-то хотелось бы, но тем не менее настойчиво и уверенно движемся к достижению всех целей, заявленных в начале операции. Что происходит сегодня, в принципе, тоже понятно. По всей линии боевого соприкосновения наши войска владеют стратегической инициативой. Я ещё совсем недавно говорил «мы их дожмём», есть основания полагать, что мы их добьём.»

В конечном счете, трансакционный подход Трампа к политике сталкивается с более суровой реальностью того, что на самом деле означают переговоры во время войны. Поле боя имеет свою собственную реальность, которая существует независимо от переговоров. Дипломатия в этом контексте служит не для заключения «справедливого» или «сбалансированного» мира, а для закрепления реального военного расклада. Если Россия считает, что находится на пути к полному поражению Украины, то единственно приемлемый мир — это мир, закрепляющий такое поражение через падение украинского правительства и отвод украинских войск с востока. Россия вошла во вкус, и Путин, похоже, не настроен принимать частичную победу, когда полная уже почти в руках.

Проблема для Украины, если история чему-то учит, заключается в том, что сдаться на самом деле не так-то просто. В Первой мировой войне Германия капитулировала, пока ее армия еще находилась на поле боя, сражаясь в полном порядке далеко от немецкой земли. Это была упреждающая капитуляция, вызванная трезвой оценкой ситуации на фронте, которая указывала на неизбежность поражения. Берлин поэтому решил выйти из войны досрочно, спасая жизни своих молодых людей, когда борьба уже стала безнадежной. Это решение, конечно, было воспринято крайне негативно и широко осуждалось как предательство и трусость. Оно стало политически травмирующим переломным моментом, который формировал немецкое самосознание и реваншистские настроения на десятилетия вперед.

Пока правительство Зеленского продолжает получать западную поддержку, а ВСУ остаются в строю — даже если они постепенно откатываются и несут потери по всему фронту — трудно представить, что Киев согласится на упреждающую капитуляцию. Украина должна выбирать между «легким» и «трудным» путем, как гласит расхожая фраза, но на самом деле это вовсе не выбор, особенно с учетом настойчивого требования Кремля о смене власти в Киеве как обязательном условии мира. Любой возможный путь к переговорному урегулированию лежит через руины правительства Зеленского, а потому в данный момент он практически исключен.

Сегодня российские войска значительно ближе к победе в Донбассе, чем год назад, а ВСУ потерпели сокрушительное поражение в Курской области. В 2025 году они готовы добиться дальнейшего прогресса в продвижении к границам Донбасса, в то время как истощенные украинские силы с трудом удерживают позиции. Это то, чего добивалась Украина, когда в 2022 году добровольно отказалась от переговоров. Так что, несмотря на всю дипломатическую показуху, суровая реальность поля боя остается неизменной. Поле боя — это первооснова и конечный источник политической власти. Дипломат — слуга воина, а Россия прибегает к кулаку, сапогу и пуле.

Автор: Big Serge
Оригинал статьи: https://bigserge.substack.com/p/ukraine-fighting-to-the-conclusion